Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познаётся по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника. (Евангелие от Луки. 6, 43, 44)

Возражение 1. Кажется, что Бог не существует; ибо если одна из двух противоположностей бесконечна, вторая необходимо уничтожается. Но имя «Бог» означает, что Он есть бесконечное добро. Значит, если Бог существует, [в мире] не может быть никакого зла. Но в мире есть зло; следовательно, Бог не существует.

Ответ на возражение 1. Сказано Августином: «Господь, который в высочайшей степени благ, никоим образом не позволил бы, чтобы в Его делах было хоть сколько-нибудь зла, если бы не был так всемогущ, чтобы и зло обратить в добро»43. Таково одно из проявлений бесконечной благости Господней, что Он попускает существовать и злу дабы и его обращать во благо.

Либо боги хотят что-то сделать со злом, но не могут; либо могут, но не хотят. Тогда они либо бессильны – в этом случает их не нужно боятся, либо злобны – и в этом случае они уже не боги.

Все великие (двунадесятые) праздники христианства можно легко связать с зодиакальным положением Солнца, причем пребывание солнца в двух кардинальных точках эклиптики – точке зимнего солнцестояния и весеннего равноденствия – отмечалось двумя самыми великими праздниками – Рождеством и Воскресением* Христовым.

Люди абсолютно заблуждаются насчет природы чувств. Или уж, если примитивизировать: чувства предназначены не впускать, а сдерживать приток извне.

Представьте себе двоих людей, плечом к плечу пытающихся сдвинуть вросший в землю огромный камень. Камень остается абсолютно незыблемым, и из тех двоих никто не сознает усилия друг друга, поскольку каждый всецело сосредоточен на своем усилии. Тот камень начинает слегка поддаваться, и оба напрягаются еще сильнее. Камень поддается еще, и теперь каждый из них сознает помощь соседа, поскольку камень теперь отзывается на их давление и каждый может чувствовать отдачу от усилия соседа.

Лосев "Философию имени" начинает примечательными словами: "Уже давно было замечено и неоднократно было выставляемо, что мышления не существует без слов. Слово, и в частности имя, есть необходимый результат мысли, и только в нем мысль достигает своего высшего напряжения и значения".

Родина есть общее, но не мыслительно, не логически только общее, а физически и социально общее. Родина есть не то общее, которое только формулировано в голове, занумеровано, проштемпелевано и зарегистрировано в науке. Родина есть то реальное общее, которое меня реально породило с моим человеческим телом и с моей человеческой душой. Это общее — потому родное мне, родственное мне. Здесь мой отец и мать, не физически только, а для всего того, что во мне есть, и для личности моей отец и мать, и для социальности моей отец и мать, и для духовной жизни моей родители и воспитатели. Всякая философия, которая не питается учением о Родине, есть наивная и ненужная философия. Ее «обобщения» слишком узки и ничтожны; ее «познание» слишком нежизненно, ее «мир» и «бытие» — пустота и тюрьма, всезлобное исступление рассудка, безличное раскаяние живого духа на Голгофе собственного жалкого самообожествления.

— Да не меняется жизнь, а просто она слабоумие. Ну, если ученик не скажет сразу, что пятью пять двадцать пять, а начнет думать, тереть себе лоб, потеть, чесать в затылке, требовать органичности и постепенности, косноязычно молотить всякий дряблый вздор и, наконец, после целого часа усилий, догадок, воспоминаний, даст тебе ответ «двадцать четыре», то что ты скажешь о таком ученике? Или он просто глуп и невежа, или, если он учился, то это — слабоумие. Ведь так? А почему же ты жизнь не называешь слабоумием, если она создает миллион мошек и людишек и только после этого миллиона вдруг случайно захлестнет, и — появляется Пушкин, с тем чтобы потом опять прошли десятилетия и столетия миллионов и миллиардов мошек-людишек, все это бездарное марево — черт знает чего, какой-то бесконечной рыбьей икры, которая тут же и гибнет, не успевши как следует на свет-то появиться?

— Да, конечно, — отвечал я. — Это — другая сторона вопроса…

— Это не другая сторона вопроса, — перебил меня Юрка, — а это и есть только одно, что тут важно. Слепота — вот настоящее имя для твоей жизни. Слепота — вот что такое организм. А механизм — это ясная мысль, прекрасная, простая, красивая и, главное, честная мысль, без ужимок, без кривляния, без буффонады, без грима и маскировки, без очковтирательства, без истерики и трагедии, без хлестаковщины и без хамства, без…

— Но тогда, что же получается, — недоумевал тот. — Вы не хотите сказать нам, что такое Родина, а сами так неестественно ее превозносите!

— Вот потому-то я и не хочу определять этого понятия, чтобы не сузить его, не умалить его. Ведь всякое определение по необходимости выделяет в определяемом предмете только одну или только несколько сторон. А ведь во всяком предмете — бесконечное количество сторон. Это не значит, конечно, что определения не нужны. Но это значит, что всякое определение условно и не выражает существа предмета целиком.

— Но вы не указали даже некоторых сторон.

— Некоторые стороны указать легко. Но нельзя сводить на них весь предмет. А кроме того, я уже сказал, что не есть Родина. Она не есть только территория, она не есть только национальность, она не есть только социальная жизнь…

Не раз люди замечали: у человека долго не получалось ничего, и вдруг разом стало все получаться. Будто вручили ему волшебный пропуск, будто нажалась какая-то загадочная кнопка «пуск», открывающая все двери на всех уровнях, дающая ключ ко всем входам и выходам. Человек так долго бился у закрытых дверей, он не верит еще в свою удачу, вдруг она — случайность! Но нет — открылась одна дверь, другая, открылась и та, открыть которую он мог лишь в самых фантастических мечтах, самых дерзких и самых заветных.

Он нашел Ключ. Этот Ключ лежал на Высшем Уровне. Если мы подошли к тому, чтобы решать свои задачи на Высшем Уровне, любая задача нижестоящего, пусть даже сравнительно высокого, но все же нижестоящего уровня, решается сама.

Традиция - это передача огня, а не поклонение пеплу

Есть Традиция передавать Традицию, а есть традиция передавать разговоры о Традиции